Дорога на пруды

Дорога на Головинские пруды похожа на приключенческий рассказ (для романа или какой-нибудь другой большой формы дорога все-таки коротковата). Она вся идет через преодоление препятствий, зарождающегося и парализующего страха; она вообще некрасива, идущая вдоль унылого полуиндустриального пейзажа, вдоль строительного забора; однако не запутана. Большинство трудных дорог запутаны, или же авторы почему-то описывают их так, — а эта нет. Эта прямая как хрен.

Чтобы повторить путь, зачем бы в этом ни возникла надобность, нужно выйти на Водном стадионе и пойти по правой стороне Кронштадского бульвара; по левой стороне будет другая дорога, и речь не о ней.

Тротуар по правой стороне огорожен строительными лесами, а в единственном проеме, пропускающим солнечный свет, выписывает узоры колючая проволока, на потолке висят лампы; а может быть, и нет. Леса сделаны на совесть и тянутся без остановки. В конце этого длинного коридора нет солнца; окружающая действительность звучит тишиной, как будто волны буднего мегаполисного часа огибают это место, отчего слышишь собственные шаги. И ты идешь и понимаешь, что нельзя обернуться, потому что конвоир уставил в тебя дуло автомата или почему бы не штык, раз дорога не извилиста.

Однако свойства любого коридора — заканчиваться. Стенкой или выходом — это зависит от настроения коридора. Этот — заканчивается хорошо, огрызком неухоженного пространства, куском неба и коробками домов; и это — тоже часть пути.

А потом получаются они. Пруд и летний бриз, играющие на летнем солнце, как папа с маленькой дочкой. Дочка бегает вокруг папы, корчит рожи и смеется.

И когда в ином случае вид этот оставил бы равнодушным, то сейчас он радует и волнует.

«Ведь если чувствовать сиротство, то лучше в тех местах, чей вид волнует, нежели язвит».