Туман

И слышит шепот гордый
вода и под и над:
«Через четыре года
здесь будет город-сад!»

 — Владимир Маяковский

Вода во Владивостоке действительно «и под и над»: море окружает город со всех сторон, разгрызая его пополам. С одной стороны бухты — центр или сити, как сказали бы англоговорящие, которых здесь больше, чем на всем остальном Дальнем Востоке. С другой стороны бухты — Чуркин. Между сити и Чуркиным — восемьсот метров. Восемьсот метров моря. В объезд — двадцать километров через город-сад, который здесь будет.

Про «четыре года» — неправда: город-сад здесь уже сейчас. Про то, что он здесь «будет» — снова неправда. Его здесь не будет.

Это тоже неправда.

Тут с этим сложно — с правдой. С неправдой тоже сложно.

Местные дороги здесь, как в сказке про Алису в Зазеркалье: бежишь изо всех сил — и это только чтобы остаться на месте, на шаг переходить опасно, можно скатиться; чтобы попасть вниз, надо долго ехать направо, а потом долго налево. Дорога на юг здесь через северный полюс. Цветику-семицвветику бы здесь понравилось: «Возвращайся, сделав круг!» — это про Владивосток.

Конечно, здесь бывает туман, и тогда — туманно. Что еще сказать?

Трудно сделать Владивостоку комплимент, это как сказать, что туман — красивый. Это осенний лес бывает красивым, а каким бывает туман? Ну, вот чтоб без книжностей, чтоб одним прилагательным — и не фальшиво? И чтоб с эмоцией. Каким? Сплошным.

Самое безнадежное, чем можно заниматься во Владивостоке журналисту, — это «разбираться». Все приходится узнавать на ощупь, потому что туман. Нащупаешь не то — цап за палец.

Туман…

Морской вокзал — напротив железнодорожного, где-то внизу кассы. Беру билет на поезд: «Мне нужен билет на поезд во Владивосток…» В очереди смех, по ту сторону стекла смех. Мне сказали; засмеялся и я.

Почему бы туману не быть красивым?